Исповедь созависимых: О тирании тех, кто живет с алкоголиками

«Я пришла в «Аланон», когда узнала, что созависимые могут быть причиной срыва зависимых. Напугала статистика. Чуть ли не 80% срывов алкоголиков происходят из-за созависимых. А я не хочу быть причиной употребления спиртного для моего мужа и негативно влиять на моего сына.

Сначала меня мучил вопрос: в чем же моя созависимость? Общаясь в сообществе, слушая рассказы, я поняла, что я больна. Но чем? Когда человека поражает недуг, есть причины, симптомы, в конце концов, боли. И я очень долго и пытливо думала, в чем симптомы и причины моей болезни? Где моя боль?
Был еще вопрос: я стала созависимой после замужества или была до?

Я часто слышала про контроль как основной признак созависимости. То есть моя созависимость проявляется через контроль других. Я контролирую зависимого, и это влияет на него. Но разве это болезнь? Это ведь забота. Нам, близким алкоголиков, приходится взваливать на себя этот контроль. Именно приходится и именно взваливать.

С каждым днем все больше убеждаешься в неспособности зависимого управлять своим поведением. Приходится
взваливать на себя все: заботы по дому, о себе, о нем и другие бытовые вопросы.

Разве мы, «созы», делаем это с большим удовольствием и кайфуем от этого? Нет. Н е думаю.Надо признаться, мой контроль плохо влияет на моего зависимого. И этим я могу впоследствии и сына замучить. Где тогда грань между контролем и заботой? Потому что в моем понимании я забочусь о муже-алкоголике. Также о родителях, о сестрах, племянниках, о своем ребенке. Искренне и самоотверженно. Я отдаю последний кусок для них. Я все делаю для них! Какая я созависимая? Какая болезнь? Да, я живу для них!

И в этом, оказывается, и есть моя созависимость. Не надо жить для них! Оказывается, этим ты делаешь только хуже для них. Они сами могут. Нужно отпустить. Сначала я поняла, что надо не забывать о себе, не перегибать палку в контроле. И все равно постоянно крутится вопрос: неужели моя болезнь в том, что я забываю о себе? Самоотверженно забываю. На самом деле я самоотверженно созависима.

Потом появляются мысли о том, откуда приставка «со» в этом слове. Если я принимаю, что его зависимость — болезнь, значит, и я «собольна» с ним. Мы совместно или вместе страдаем, болеем этой проклятой зависимостью. Он зависит, я созавишу.

Получается, он зависит от алкоголя и я завишу от алкоголя.
Только чуть разные формы зависимости.

Ему нельзя пить, а мне нельзя, чтобы ни он, ни кто-либо другой в моем окружении употреблял алкоголь. Так что я тоже зависима от алкоголя. Крепко зависима. Он отравляет всю мою жизнь. Мои восприятие, психику, действия, побуждения. Я начинаю мыслить сквозь свою зависимость к алкоголю. Действовать под влиянием этой зависимости. Не употребляя. Ненавидя ее. Я уже болею. Завишу от нее.

Как она влияет на моего мужа, можно не рассказывать. Но если коротко, то это манипуляции, жертвенность, эмоции. Очень много категоричных эмоций: высокомерие, честолюбие, злость, беспомощность и жестокость. Он не верит никому и в первую очередь мне.

Как она влияет на меня? Это уже мои манипуляции, чтобы он не пил, никуда не ушел. Моя жертвенность: «Я все делаю, а ты пьешь. Я такая несчастная. Но я сильная и сама справлюсь со всем». И тут включается контроль и забота обо всем. «Ведь я все знаю и столько выстрадала» — это опять эмоции. Тоже глубокие и категоричные эмоции. И высокомерие. И честолюбие: «Чтобы у меня было лучше всех все, несмотря ни на что». Злость и беспомощность. Жестокость. В навязывании своих правил я бываю жестока, наверное. Он не верит мне. Я начинаю сомневаться во всем. Я знаю, что я права. Но я боюсь. Я сомневаюсь. Я оправдываюсь.

Вот в чем моя болезнь. Я просто перестаю видеть свет. Я вижу этот свет, этот мир через призму зависимости. Только так. Я созависима. Я больна. Эмоционально, психологически, но глубоко больна. У кого-то розовые очки, а у меня очки зависимого, поэтому я совместно с мужем больна и созависима.
И болею я давно. Мой папа пил. Я выросла и созависела вместе с папой. Я очень его люблю. Хотя папы нет уже с нами сейчас. Но я была его любимицей и очень глубоко переживала его зависимость. Я думала, почему у всех папы как папы, а у меня такой. Страдала от этих мыслей.

Каждый раз, когда отец приходил домой пьяным, я рассказывала
в школе, какой он у меня классный.

Как-то он пришел ко мне в школу пьяный. И я ушла из этой школы. В 11-м классе на выпускной он также пришел пьяный. Слава богу, это был 11-й класс.

Потом я выгнала папиного брата, который пил в нашем доме. Выгнала, и все. Я, маленькая девчонка, так сильно кричала на него. Я выгоняла других родственников, которые приходили пьяные и с пивом в руках. Видя и слыша, как я кричала и плакала, они убегали. У меня была страшная истерика. Потом я научилась искусно манипулировать этим. Чуть что — я в истерику.

К слову, и мама умело воспользовалась моими приступами. Родственникам, которые хотели прийти, она говорила, что Лида будет плакать. Папе, который не хотел приходить домой ночевать, моя мама говорила, что Лида сейчас сама приедет и устроит тебе скандал или что я в больнице. У меня бывали приступы истерики. Мои сестры знают об этом. Они думают, что у меня характер такой. Я в своей жертвенности даже бросалась к окну. Однажды укусила сестру за руку так, что у нее шрам остался.

У алкоголиков проявляется высокомерие и жестокость.
У созависимых тоже.

Мои родители родились и выросли в селе. И в их селе было много пьющих людей. Я считала их жалкими людьми. «Ваши алкаши в аиле», — говорила я родителям. Истерила на всех, кто приезжал к нам домой из этого села. Они меня бесили. Для меня они были источником зависимости моего папы. Причиной того, что он пьет. Впрочем, виновны в этом были все.

Один раз довела папу. За ужином он швырнул кружку в стенку, когда я в очередной раз начала говорить, что ваши айыльские только и знают, что пить, и ни на что не годны. При этом истерики отражались только на моих родных. Для моих подруг я казалась очень уравновешенным человеком. Конечно, они не знали всего этого. Для них моя семья была идеальной. Папа лучший в мире, мама такая умница, прилежные сестры. Я сама учусь только на пятерки: красный аттестат, красный диплом. Смешно, но хоть какая-то польза от созависмости. Хотя зачем мне эти красные дипломы?

Я стремилась быть лучшей в учебе и в жизни для того, чтобы скрыть семейную драму.

Сама устроилась на работу. В общем, молодец. Но это ведь все было через призму моей зависимости. Боже, как же я доводила своих родителей! И так же как от зависимости, от созависимости в первую очередь страдают родные. В общем, все крутится вокруг этой зависимости. Все действия и мысли. Мой папа умер. А я, вместо того чтобы разделить горе с мамой и с семьей, бежала беременная в 11 часов ночи к мужу, который где-то пил. Я забыла или, вернее, забила на только что похороненного папу, на моего ребенка в животе, на себя. Я пыталась броситься под машину только для того, чтобы показать пьяному мужу, что из-за него умру. Разве это нормально?! Нет, я больна. Я тоже завишу от этого алкоголя.

У меня схватки. Я рожаю. Вместо того чтобы сосредоточиться на этом дурацком дыхании,
думать о своем будущем ребенке  и помочь ему,  я отчаянно пишу умоляющие СМС мужу,
чтобы он не смел пить.

Все мысли об этой зависимости. Потому что я эмоционально, психологически больна. Разве нормальный человек будет так делать? Коварство болезни в том, что сначала ты действительно вынужден взять на себя заботу. Но потом эта забота превращается в тиранию. Сначала ты искренне плачешь от того, что не можешь остановить любимого. Потом уже манипулируешь этим плачем. Сначала страдаешь от всего этого. Потом тебе нравятся эти страдания. И тебе хочется страдать, чтобы пожалеть себя. И хочется, чтобы все было плохо. Я замечаю эту особенность за своей мамой, за родителями моего мужа. Они привыкли страдать. Они тоже больны.

Но правда в том, что созависимые уже не ждут ничего хорошего.
И не видят радости.

Когда я делаю что-то хорошее, мама обязательно найдет негатив. Когда моя свекровь спрашивает, как сын, я отвечаю, что все хорошо. Она восклицает: «Он же плохо спал ночью. Что хорошего?» И меня это бесит. Бесит этот поиск, ожидание и, самое главное, такая самоотверженная героическая готовность к плохому. Бесит. Потому что и у меня так.

Парадокс в том, что, когда муж был в «употреблении», мне было легче находить позитив. Потому что я в негативе жила, безнадега была рядом. Теперь же, когда, слава Аллаху, муж выздоравливает, негатива нет. Но мне плохо от этого. Жуть, да? Вот это и есть созависимость. От эмоций, от манипуляций, от контроля. Несчастным быть куда проще, чем научиться быть и жить счастливой. Не знаю, может, я непонятно написала. Но это мое понимание и признание моей же болезни. Я вижу эти симптомы, я вижу эту болезнь. И, определив это, мне теперь становится понятнее программа сообщества и рецепт выздоровления. Принятие, осознание, высшая сила, забота о себе и все остальное.

Я хочу быть здоровой. Не зависеть, не созависеть. Я хочу здоровую семью. Эмоционально и психологически здоровую семью. Где не знают, что такое манипуляции, жестокость, контроль».

Источник: https://is.gd/FShU6y