Мой Первый шаг. Спикерская Лейлы группа «Сенім» г. Нур-Султан

Всем привет. Я Лейла, мама наркомана.

Кстати, первый раз я это произнесла, потому что действительно это уже признала, поняла и приняла, что мой сын наркоман. Раньше я не хотела это до конца принимать, было очень больно, но благодаря программе приняла эту действительность. Программа мне в этом помогает, и я не знаю, что бы делала без нее.

Впервые я попала на подобную группу в реабилитационном центре. Тогда вообще не знала, что такое наркомания, созависимость, была далека от всего этого. И было совсем другое понятие обо всем этом. Когда оказалось в окружении людей, у которых есть такая же проблема, когда люди начали говорить об этом на группе вслух, было тяжело. В тот момент сын находился на лечении и сидел рядом со мной на группе. Когда люди откровенно начали говорить о своих проблемах, для меня это стало шоком. Мне казалось, что об этом нельзя говорить, нельзя афишировать. И когда я пришла впервые в Ал-Анон, какая-то почва уже была, конечно, но все равно многого не понимала первое время. И только начав работать со спонсором, до меня начало доходить вот это все. Слава Богу, что мне попался такой спонсор хороший, строгая и требовательная. Я как раз такую и хотела. У нее такая же проблема, как у меня, – сын наркоман. Что мне сразу врезалось в сознание, так это слова спонсора, что пока я не приму тот факт, что мой сын наркоман, что он болен, у меня не будет никакого выздоровления.

И мне казалось, что я это приняла, сын выписался, пошел работать, начал зарабатывать, одеваться. И у меня включилась эйфория, я расслабилась, подумала на тот момент: «Все, мой сын вылечился. Теперь заживем, как раньше. Но не тут-то было. Через какое-то время он сорвался. Для меня это был как гром среди ясного неба. Я не была к этому готова, растерялась очень. Он написал мне о том, что сорвался, на ватсап, когда меня не было дома. Опять в очередной раз он вынес из дома все, сломал сейф, вытащил золото, деньги. Опять все заново. И я снова вернулась в то ужасное состояние, в котором была до программы. Но все же благодаря тому, что была в программе, моя реакция была иной, нежели раньше. Если бы это случилось вне программы, я бы рвала на себе волосы, посыпала голову пеплом, занималась самобичеванием, жалела себя, ныла, ушла бы в глубокую депрессию, закрылась бы. Проклинала его, ругала, как обычно это делали мы раньше. Но теперь я первым делом позвонила спонсору. Не маме, не папе, брату, не тете, а спонсору. Потому что понимала на тот момент, что только спонсор мне может помочь, человек, который прошел то же самое, все круги ада. И тогда спонсор мне сказала: «Знаешь, Лейла, наркомания – это хроническая, прогрессирующая, неизлечимая болезнь. Когда ты примешь это, вот тогда ты будешь выздоравливать. Я повторяюсь, что она опять мне это сказала. До этого, когда мы прорабатывали шаги, она говорила, чтобы я не лезла к наркоману, отстала от своего сына, убрала руки от него, не трогала, не спрашивала его ни о чем. У него есть свой спонсор, своя группа, есть впереди идущие братья и сестры. Она говорила: «Представь, что у тебя живет квартирант. Ты разве будешь постоянно подбегать к нему и спрашивать, хочет ли он кушать?» Нет, конечно. Все, границы. Спонсор меня научила ставить границы. И когда я спросила, что мне теперь делать, когда сын в срыве, она ответила: «Пиши ему, что ты его любишь, что презираешь его болезнь, но любишь его. Он – твой сын, и ты любишь его». И я стала писать: «Сынок, я тебя люблю. Не люблю твою болезнь, твои наркотики, но люблю тебя». И пока его неделю не было дома, я писала это каждый день. Через неделю он попросился прийти домой переодеться. Он неделю не ел, не спал, торчал непонятно где, бомжевал. И за эту неделю я приняла, что бессильна перед болезнью сына. Я сидела и говорила вслух, что бессильна перед этой болезнью, что я ничего не могу сделать, что перепоручаю его Высшей силе. Только она может ему помочь. Я разрешила ему прийти, с условием, что он покушает, поспит, а вечером уйдет, потому что придет вечером папа – и будет скандал. Когда сын все вынес из дома в срыве, муж хотел вызывать полицию, написать заявление и посадить. Как мы это обычно делали раньше. Но я отказалась в этот раз вызывать и писать заявление. И так продолжалось три дня: он приходил, спал, ел и уходил. Я его ночевать дома не оставляла. И вот сейчас он дома, попросился переночевать два дня в топке: «Мама, я пойду в понедельник в больницу, но если буду болтаться на улице в выходные, то что-нибудь натворю».

В этот раз благодаря программе я увидела в сыне больного человека, которому нужна помощь. Я вижу, как ему плохо, как он ослаб. И он лежит в своей комнате и пишет мне на ватсап, потому что даже разговаривать у него нет сил: «Мама, как здорово, что ты в программе. Если бы ты, как раньше, кричала на меня, зудела, требовала, чтобы я лег в больницу, я бы не остановился и дальше бы употреблял». Я вот теперь поняла, что нельзя трогать зависимого. Требовать, чтобы он лечился. Потому что когда это говоришь, зависимые еще хуже начинает себя вести. И сын писал мне, что благодаря программе и моему новому поведению, моей поддержке, он чувствует, что выкарабкается с этого дна. Мне позвонил брат из АА, сказал, что знает о срыве сына, поддержал меня, что правильно делаю все, но предупредил, что сын не ляжет, пока у него не закончатся ресурсы. Вот так я еще узнала, что такое ресурсы. И когда передала сыну этот разговор, он подтвердил это.

Благодаря программе, благодаря анонимности у нас есть возможность выздоравливать. И я сама чувствую, что потихоньку, маленькими шагами, выздоравливаю. Мне говорили, что срыв может быть в любой момент, что даже имея 10 лет трезвости, всегда есть риск сорваться. Об этом мне говорил и сын. Вот теперь я это приняла. И препоручила это Высшей силе. Первые три шага программы помогают мне и в повседневной жизни теперь, в любых сложных ситуациях.

У меня все. Спасибо вам.

ВОПРОСЫ К ЛЕЙЛЕ

***

– Лейла, как ты нашла своего спонсора? Мне кажется это очень важным шагом перед Первым шагом. Буду благодарна за опыт.

– Спасибо за вопрос. В Ал-Аноне я узнала, что спонсор, наставник – это человек, который помогает идти по шагам, который сам уже прошел шаги, не обязательно все, но часть прошел. Например, мой спонсор еще не прошел все 12 шагов. Нашла я его случайно. В чат Telegram скинули спикерскую, которая очень мне отозвалась. Женщина говорила обо всем, что испытывала на тот момент я сама. Тогда я обратилась в личку и попросила контакты спикера. Я так и сказала ей, мол, послушала спикерскую вашу и прошу вас быть моим спонсором. Она согласилась.

– Вы работаете дистанционно?

– Да, спонсор живет в Алматы.

– И каково это работать по шагам дистанционно?

– Вообще без разницы. Раньше думала, что спонсор должен быть человеком, который будет рядом сидеть. Нет, это не обязательно. Спонсор вполне может быть через онлайн-общение.

***

– Насколько я понимаю, Лейла, в наркологии проходила группа. Чем она отличается от «Сенiм»? Направили ли тебя в наркологии в Ал-Анон?

– О группе Ал-Анон «Сенiм» мне рассказал сын, что есть такая группа, которая помогает выздоравливать созависимым родственникам зависимых людей. Рассказал, что они проходят такую же программу, шаги. В наркологии вела группу психотерапевт, которая изучает эту проблему. Это бесплатно для тех, чьи родственники лежат в наркологии. Для остальных платно. Чем отличаются группы? Там нет и речи об анонимности, как в Ал-Аноне. Там сидят все вместе – зависимые и созависимые – и высказываются о том, что наболело. И нет программы, нет шагов – это главное отличие.

***

– Лейла, на каком ты шаге?

– Прошла три шага.

***

– Спасибо за спикерскую, очень благодарна. А откуда ты силы взяла во время срыва сына?

– Мне самой сложно ответить на этот вопрос. Думаю, что все же в программе. Я вцепилась зубами в нее. Это как соломинка для меня, потому что до этого ничего не помогало. Никакие мольбы не работали, хоть повесься перед зависимым, он будет употреблять. Я все перепробовала, и на коленях стояла, и умоляла, и плакала. Не работает это все. Я вот это поняла – не работает. А программа мне дает и силы, и лучик надежды. Я верю, что все будет хорошо. Я отдала это Высшей силе, перепоручила. Я занимаюсь сейчас своими делами. Раньше я бы все забросила и была в депрессии. Я бы и кушать не хотела варить, и за детьми другими не смотрела, сидела бы с утра до вечера, посыпала голову пеплом, какая я несчастная, ворошила бы прошлое: вот в 5-6-м классах надо было за ним смотреть лучше, вот я дура такая… Надо было бы в колледж ездить и проверять. А сейчас нет таких мыслей. Я отдала сына Высшей силе и не лезу к нему. Я занимаюсь своими мальчиками младшими, которым я действительно нужна. Я сама себе говорю: «Лейла, ты бессильна перед этой болезнью. Наркомания тебе не по зубам. В твоих силах дома убраться, кушать сварить, с сыновьями погулять, порисовать – вот это в твоих силах. А там все. Это не мое.

***

– Лейла, у супруга есть желание прийти в Ал-Анон?

– Нет у него такого желания. И я вижу пропасть между собой и мужем в этом вопросе. Тяжело. Но опять же программа! Раньше я бы поругалась с ним, до развода. Был бы такой скандал, такой шум. На всю Астану, наверное. Муж уговаривал вызвать полицию и посадить, когда сын сорвался, проклинал его даже. Я говорю мужу все время, что люблю своего сына, хоть и ненавижу наркотики. И постепенно он тоже смягчается. Моя любовь, мое спокойствие, мое отношение к этой ситуации, мне кажется, тоже на него влияют. И в этот раз муж уже немного иначе отреагировал на срыв сына. Казалось бы, меняюсь только я, работая по программе, но благодаря этому меняются и члены моей семьи.