Спикерская Екатерины. 7 лет в сообществе Ал-Анон (3 часть).

Хочу пошутить. Мы как-то приехали на дачу. Приходит ко мне моя подруга, соседка, а муж ушел туда.  И она говорит – ой, там мужчины посидят, а мы с тобой чаю попьем, в баню сходим. И такой разговор. Она мне говорит – знаешь, у нас на работе одна женщина любовника завела, другая в секту ушла, третья любовника завела, четвертая в секту ушла. Я говорю – ты что от меня хочешь? Она говорит – ну ладно, скажу прямо. Саша попросил Женю, Женя меня – узнать у тебя что происходит? Он приходит пьяный, ты не орешь, он боится. Что происходит? А у меня прям все внутри такое, я говорю – а не скажу, она – ну мне-то скажи, я – никому ничего, мне хорошо и всё.

И мне очень понравилось – за все эти годы муж напугался, что что-то может произойти. И не дай Бог, еще вдруг меня не будет, потому что это вот тоже пугало, раз там про любовников спрашивали. И потихоньку мне стало комфортно от того, что, во-первых, если я не начинаю – ничего не продолжается. Это тоже был такой анализ. Я вот шла на группу и думала – ну надо же, как это интересно-то работает.

Теперь вот поездки. Мы все постоянно куда-то ездим – первая поездка была на Амурское море. Там был форум анонимных алкоголиков Западной Сибири, и Ал-Анон всегда принимает участие. И мы едем в машине. Я спрашиваю – Саша, я не могу еще с людьми сходиться, а хочется поехать (такой типа хитрый ход). Я хотела его привлечь в содружество, но не знала как. И как-то пыталась. Поговорила с девочками, что если кто-то поедет, то нам будет выгодно ехать. Он согласился, мы поехали. Там человек 200 было народу. У него тоже там от увиденного переизбыток чувств. Он попросился спать, говорит – я ехал, вас вёз, мне бы отдохнуть. А потом уже признался – пошел и купил пива, ушел за территорию, и всё.

В Павловске у нас Золотая осень проходит, туда ездили. Там был концерт, он даже принимал участие. Сидел в кругу, но алкоголизм продолжался. Потом на Новый год мы были вместе, даже с нами дочь была. Уже для нас обоих удивительно, хотя на тот момент для него, наверное, удивительно тоже было. Он употреблял, но он был трезвый там. Но опять же продолжалось все это. И как-то после очередного запоя он говорит на открытом сообществе – да что же это я сволочь такой, ко мне все по-человечески, а я всё вот так да вот так. Звонит мне с работы и говорит – где сегодня группа? Вот отведи меня. Я его отвела на группу, сама на крыльях полетела на другую, свою уже. Потом на выходных он свозил нас на дачу этой группы, которая у нас в этом чате. И он не употреблял 10 месяцев. Я настроила себе до такой степени этих иллюзий, у меня была такая невидимая нить в голове – я ее как будто тянула, сама я отдельно, а она отдельно. На группах говорили оставить близкого в покое, что надо собой заняться. Я как будто все делала правильно, и вот эта невидимая нить. Я потом стала анализировать. Я говорила уже — я купила всю эту литературу, я ее подсовывала, раскладывала. Он ее задевал. Я думала — вот он ее читает, он не пьет, я там вообще в восторге. Помню, месяц прошел, мы едем на дачу, заезжаем в магазин, он говорит – вот какой сегодня день? Ну как какой? Ну, вот я месяц-то не пью, хлопать надо. У нас внуков тогда не было, с нами моей сестры внучка, и мы все хлопаем.  У меня слезы градом, купили торт, приехали на дачу, и все дети вместе хлопали. И я себе придумала такое – думаю, Господи, Боже мой, вымолила, выходила, в общем я — молодец.

И месяцев через 10 (я точно не помню) – звонок. И я слышу, что голос нетрезвый. Сперва не поняла. Думаю, что надо мне добраться до дому.  Помолилась, успокоилась, приехала домой, а он заходит, и пьяный. Ерунда какая-то, бред какой-то весь этот Ал-Анон. Ничего мне не надо, ничего не хочу. Вот такое жуткое было состояние. Это была среда или четверг, был уже вечер. И опять же у меня стыд, страх. Думаю —  как дура я ходила там, радовалась, рассказывала, как он хлопает. И прям плохо мне стало. Я в четверг пошла на какую-то группу Радугу.  Думаю, что ладно, все равно же там отпускает, просто посижу. И снова проделки Высшей силы – как-то так группа расположила, и я рассказала, что произошла такая ерунда. Я прям рухнула, и что-то я Богу предъявила претензию – вроде хожу, хожу, чего ты так? Что я опять делаю не так? Как-то так тепло группа прошла. Девочки меня поддержали, сказали, что такое бывает.

И я анализировала. Я слышала, что такое бывает, но не хотела применять это к себе, вот именно к своей семье и к своему случаю. Вот у кого-то там как угодно, а у меня нет. У меня только все вот так вот замечательно. И продолжалось это еще какое-то время. И с каждым разом мне становилось легче. Я стала принимать это, думала это проявление его болезни. Я сделать ничего не могу. А еще у меня не был сделан первый шаг до конца. Я не признала свое бессилие. Я же это делала все потихоньку – подтаскивала, подкладывала, какие-то слова говорила. Приходила с малых групп домой и говорила – давай я тебе зачитаю. Я ему читаю, а он спит. И вот эти его запои продолжались и продолжались. И в очередной раз он приходит пьяный до такой степени, как будто человек пришел ногами живой, но он не живой. Он упал, рухнул, и я рядом с ним всю ночь. Всякие эти мысли. И в эту ночь я стала вспоминать четко – чем неистовей я стараюсь ему помочь, тем сильней я своими руками подталкиваю его к этой пропасти. Думаю, Господи, помоги мне вообще ничего не делать, угомони меня, свяжи меня. Сделай что-нибудь такое, чтобы спесь эта, прыть с меня куда-нибудь делась, потому что я не могу больше, я реально не могу больше так. Потому что в клинике неврозов я перед этим была. Или я на себя руки наложила бы, или сошла бы с ума, я была уже на такой грани. И я говорю – Господи, помоги, я больше не могу бороться, ты мне просто помоги. И что-то меня прям так отпустило, я пошла, легла. Уже под утро он проснулся весь в страданиях, мучениях. А у меня такое сострадание, такое сочувствие – думаю, Господи, как же ему плохо-то. И опять же, общаясь с анонимными алкоголиками, перед этим слушая их поняла, что им в этот момент можно предложить помощь. Если ты хочешь, помощь будет, но если только ты захочешь.

Потом мне пришла мысль, я снова думала, анализировала – когда я просила его не пить, я заботилась о себе, а не о нем. Я говорю – давай поговорим. Знаешь, то что со мной происходит — то, что у нас нет ссор, нет скандалов, мне легче, тебе легче, у нас все лучше становится. Я больше не вернусь в прошлое, я не хочу, оно меня убьет, но и принимать вот это я тоже больше не могу – то, что с тобой происходит, понимаешь? Может случиться так, что мы можем расстаться. Я больше не могу так, а по — другому может не произойти. Если мы не будем вместе, то я могу кого-нибудь встретить. Он сидит, слушает. Я ему говорю —  ты умрешь, я буду до конца своих дней ухаживать за могилой, а может быть ты не умрешь, может быть тебя парализует. Но у меня будет своя жизнь, может быть будет мужчина, может быть будет секс.  Он мне такой – что у тебя будет? Я говорю – я тебе это говорю честно.

И немножко позже случился Российский форум анонимных алкоголиков в Омске, вроде бы надо поехать. С лета я ему начала говорить – хорошо было бы поехать туда, он мне ничего не сказал. Проходит время, я опять – было бы хорошо, если бы мы туда поехали. Он – ну может быть и поедем, и потом я вспомнила – так, вот это не хитрость. А так можно же людей взять с собой. Он такой ответственный, уже не откажет, если все-таки мы предложим людям. И мы поехали в Омск, 1000км. Мы приехали, я была на 7 небе от того, что там было человек 400. Там были и иностранцы, и Россия, и республики. В Омске есть Ал-Анон. Там были группы. Я по группам значит, а он неуютно себя чувствовал, хотя мы где-то и вместе были. И на последнем круге благодарности закрытия этого форума произошел переворот в его сознании. И он трезвый. Это я к тому, что я могла сделать для него. И у меня благодарность к Высшей силе – Господи, хорошо, что это не я. Потому что тогда то, что я говорила, думала, что это я – я ходила там, молилась, изучала всё, применяла. А здесь не я, не я.  Как же хорошо, что не я, это Бог. Бог есть, и это не я! Как же это хорошо, потому что я так устала все это решать, что-то делать, а здесь это не я. Я была ужасно счастлива, и здесь я отцепилась, и пошло мое мышление меняться. На группах то, что мы делали – переписывали установки, которые были заложены во мне, что я должна спасти, что он должен не пить. Никто мне ничего не должен, я никому ничего не должна. Спасать не должна, я не спасатель, я не лечитель, я не учитель, тем более мужу. Я просто женщина, жена, мама, бабушка. Теперь и мужу я должна быть просто жена. Я не должна быть надзиратель и все остальное, это тоже мне очень помогло. Отношения выравниваться стали. С мамой тоже все стало налаживаться.

И параллельно еще вспомнила – когда я походила на группу полгода у нас было рабочее собрание и ротация должности. Освободилась должность казначея – собирать денюжку, покупать конфеты, свечку. И я слышу, что прямо рядом говорят – очень хорошо, если человек сам предложит это служение, что это выздоровление. Я сижу и думаю – надеюсь, меня не выберут, хотя что там меня, у меня всего полгода, совсем мало. Ну так получилось, все как-то предложили — давайте Лена, и еще по желтым учебникам, рекомендациям – чтоб от полугода до года. Я должна ходить полгода? Это кошмар какой-то. Я думала, что сейчас приду, все информацию применю и все, мне больше не надо ничего. Не надо ходить 2 часа тут в неделю, вот так я думала. Но я всегда была дисциплинированным человеком, и как мне казалось ответственным. Но здесь совершенно другая ответственность, другая дисциплина, мне это очень помогло тогда.

Потом чуть позже меня позвала одна девочка, у нас тогда была интергруппа, у нас уже была структура. Она у меня спрашивает – что ты делаешь вечером? Я говорю, что не знаю. Она мне говорит – давай сходим, посмотришь, ну просто сходим вместе. Мы рядом жили, вместе поехали. Я смотрю – они там так работают, что я очумела. Они у меня спрашивают – Лена, есть ли у тебя желание тоже поучаствовать. Нужно информацию нашу передавать алкоголикам, допустим спикерскую или что происходит на Ал-Аноне, и взять у них что-то, принести сюда, к нам. Я говорю – хорошо, попробую. Например, надо  с 12 по 15 число информацию собрать и нам дать. Я собрала. 15-го числа я звоню, а мне говорят – спасибо, у нас уже есть ваша информация. Я так очумела, прихожу на интергруппу, сижу в такой обиде. Я ведь старалась, мне поручили. К чему это? Но потом я понимаю, что это может выскочить такое, этот дурацкий контроль. Человек поручил, а потом проверяет. Опять же дана мне была эта вся работа для того, чтобы мне принять все это с миром, научиться принимать смиренно. И вот еще сейчас это очень нравится – я с миром все принимаю, как бы ни было. Это работа над моей гордыней, что ну вот раз я, то никто другой не должен.  Ну вот так вышло, что теперь? Это Человек, наверное, тоже не удержался и так сказал. Сейчас я вообще по этому поводу не парюсь. И как-то, когда я перестала париться, тогда волшебным образом перестали это подножки быть. Наверное, это была какая-то проверка от Высшей силы.

Я почему служу в структуре Ал-Анон – потому что мне в свое время очень помогла эта визитка не сойти с ума. Есть какая-то потребность – если от меня будет зависеть помощь кому-то, я буду очень рада.